После мартовского концерта Вежливого Отказа на сцене МХАТа им. Горького, подведшего итог трехлетнего перерыва творческой деятельности, было много предположений, чем группа займется дальше — выпустит новый альбом, начнет активную концертную деятельность или снова разойдется в разные стороны?

Кто победил — легко догадается тот, кто читатет этот анонс. Победили оптимисты, а значит Вежливый отказ снова на сцене.

28 октября музыканты выйдут на сцену в следующем составе: Роман Суслов (вокал, гитара), Дмитрий Шумилов (бас), Михаил Митин (ударные) и Сергей Рыженко (скрипка). На этот раз группа будет выступать без духовых и фортепиано, зато со скрипичной поддержкой в лице Сергея Рыженко (в разное время сотрудничал с группами Аквариум, Машина Времени, Юрием Шевчуком и, конечно же, Вежливым Отказом).

Клубный концерт Вежливого Отказа — дает его зрителям почувствовать ряд преимуществ, которого были лишены поклонники группы на первом концерте после возвращения коллектива. Во-первых, возможность прямого контакта с артистами, во-вторых, свобода самовыражения, когда вы сможете двигаться под любимые мелодии и подпевать музыкантам. В-третьих, то, что на клубной площадке выступит группа, заложившая первоосновы концертной рок-культуры — событие не из ряда бытовых.

http://www.zvuki.ru/R/P/15620

Роман Суслов: «Я хочу вернуть ощущение звука»

Этому интервью предшествовал длительный период мрачного молчания. Молчания группы — потому что с 2003 года Вежливый Отказ не ведет концертной деятельности и не записывает новых альбомов. Молчания слушателей — потому что «Вежливый отказ» — едва ли не единственная российская команда, чье первенство на московской сцене было для нас очевидным настолько, что, казалось, это не требует слов. Оказалось — требует. В какой-то момент выяснилось, что во многом благодаря молчанию тех, кто знал и любил эту группу, — журналистов, слушателей, — у музыкантов возникло ощущение ненужности и внутренней пустоты, приведшее в итоге к распаду «Отказа». И, кажется, сейчас — самое время попросить у группы прощения за это молчание…

Напротив меня сидит Роман Суслов — лидер группы, человек cо смеющимися глазами и… палкой. Кажется, возвращение к репетициям идет ему на пользу: размышления о тишине и деревенской жизни, которые мы опубликовали на Звуках не далее, чем неделю назад, Роман сменил на рассказы о группе. Это так радует, что сразу хочется спросить о многом…

Звуки.Ru: — Роман, если можно, для начала я спрошу немного про историю группы, потому что информации о «Вежливом Отказе» мало. Хотелось бы узнать, где вы набрали таких удивительных участников. Ведь все члены «Вежливого отказа» — люди редкие: не каждый день таких можно встретить на улице.

Роман Суслов: — Значит так, последовательно. Группа образовалась таким странным слиянием, существовало некое образование под названием 27-й километр, где играли я и Михаил Верещагин на басу — я имею в виду, из тех, кто перешёл потом в «Вежливый отказ». С другой стороны, это был Пётр Плавинский со своим резидентным ансамблем современной музыки Красный насос, где участвовал он сам и Дмитрий Шумилов. Таким образом мы вчетвером и создали «Вежливый отказ».

А предыстория всего остального заключается в том, что мы все — из одного института, только Дмитрий его не закончил, он ушёл с четвёртого курса сначала в психушку, а потом — в музучилище по классу классического вокала. И мы начали тогда поигрывать с ритм-боксом, у нас не было живого барабанщика. Первый концерт был именно таким, он состоялся в ДК Курчатова. А затем мы судорожно стали искать себе живого барабанщика, потому что мне эта пикалка была очень противна. Она, конечно, дала определённую школу работы под метроном и нас более-менее сыграла, но отвратительность её механистичности всё-таки доканала. У нас был неудачный опыт с Кареном Саркисовым — это барабанщик, который принимал участие в Центре.

И буквально со второй попытки нам Михаил Жуков предложил Мишу Митина — это был его ученик на тот период. Михаил тут же вписался, буквально без репетиций. Помню, его крещение было, когда мы поехали играть в Долгопрудный в кофейню, которая предоставляла вот таким «подпольным» музыкантам сцену. Но там, как это тогда называлось, были в ходу «заезды» и мы должны были отыграть чуть ли не три или четыре «заезда» с некоторыми паузами — это и была наша первая ресторанная проба с тогда ещё ничего не понимающим барабанщиком и, в общем-то, с репертуаром, которого не хватало на четыре «заезда». Я помню. На тот момент у нас был альбом «Опера», где материала всего-то было на тридцать с небольшим минут. Но как-то мы вытянули. Не помню, чем, но что-то в реузльтате состоялось.

Звуки.Ru: — А к тому моменту уже существовало ваше знаменитое шоу?

Роман: — Нет, шоу ещё не не было. Мы просто играли, а потом у нас вышла размолвка с Петром. Пётр был инициатором создания коллектива, он был его главным идеологом, а я, скорее, аранжировщиком. Ну и автором некоторых вещей, на которые мне писал тексты Аркадий Семёнов. И пару вещей я уже к тому времени написал на тексты Плавинского, но они вошли не в этот альбом, а уже в следующий, с «Вежливым отказом» под моим руководством.

Звуки.Ru: — Почему ушел Плавинский?

Роман: — Мы с Петром разошлись по поводу участия его тогдашней подруги в группе.
Я тогда очень был непримирим по отношению к женскому участию,- да и сейчас, собственно. Я наотрез сказал «нет», и с Петром мы разошлись на этой почве — по поводу женского вопроса. Мы серьёзно ушли в подполье, взялись за подготовку новой программы, искали базу. Тогда нас приютили в Бауманском институте, в Доме культуры. Мы там ковырялись долгое время и делали отчётно-заключительный концерт по нашему репетиционному периоду. Получили тарификацию музыкантов, филармонические ставки по 12 р. на рыло… И кончилось это концертом, который поставил точку в наших репетициях, поскольку с базы нас после него выгнали.
Концерт был чудесный, по моему мнению — один из лучших. Но зашел туда такой тщедушный райкомовский инструктор, из прикреплённых тогда, чиновничек зачуханный, в потёртых штанишках, в подранной курточке… ну он, в общем, и доложил наверх, в парторганизацию института, что таким там не место. А его негодование вызвала, скорее всего, как я сейчас понимаю, публика, потому что туда пришли металлисты всякие, Хирург с компанией прирулил, — мы же тогда с Сашей Долгостановым очень много общались — ну и все эти с причёсками ирокезом, в заклёпках…

Звуки.Ru: — Честно говоря, не могу себе представить такой публики на ваших концертах…

Роман: — Да нет, дело в том, что тогда на концерты ходили все. Был ещё такой Гарик, модельер, он в это время был на большой волне. Его тусовка вся разодетая пришла. В общем там публика была очень разношёрстная, и очень вопиюще-вызывающе одета. И интересно то, что в зале-то не пили, не курили, не ругались, не орали, не катались и не танцевали. Просто сидели и слушали — то есть это был исключительно редкий культурный концерт. Эталонный, я бы даже сказал, замкнутый. Изумительно, в общем. И с хорошим звуком — из той дряни, что там была, сделали хороший звук, обладая инженерными познаниями. В общем, это выступление стоило нам балл.

Звуки.Ru: — А вы как-то задокуменировали это выступление? Сохранились ли записи?

Роман: — Нет, нет. Потом были большие разборки, нас отстаивал инструктор этой «Рок-лаборатории»- Булат Турсунович Амуцурманбулов. Нас тогда с Семёновым вызвали на допрос, и мы там отдувались. Я за музыкальную часть, а он — за текстовую. Хотя тексты были литованные, их сверяли, находили какие-то несоответствия, потом спрашивали, что эта фраза означает. То есть расшифровки требовались и так далее. Но мы тогда повели себя достаточно жёстко, в общем-то, «отвязно». Мы с определённого момента перестали быть зажатыми на всех этих «разбираловках», хотя и были довольно юны в то время. Но нас это никак не пугало. Я уже к тому времени бросил свои занятия инженерией, уже ушёл с работы, и поэтому всё было так спокойно и свободно, — ну, что эти люди нам действительно могут сделать? Даже страх вызовов в более авторитетные инстанции нас в то время не брал.

Звуки.Ru: — То есть с вашей стороны пойти на этот конфликт и заняться музыкальной карьерой было сознательным решением?

Роман: — Конечно, сознательным. Я ушёл с работы, воспользовался удобным случаем. Меня пожурили за какое-то опоздание, я и сказал — «наверное, пришёл момент с вами расстаться». Потом мы переехали под крыло Саши Скляра, в Курчатник, в подвале репетировали. И выступили с новой программой, с этой чёрной, едкой, очень жёсткой и выразительной, на мой взгляд. Тогда же и шоу появилось.

Звуки.Ru: — Театральная часть ваших выступлений всегда была очень яркой.

Роман: — У нас было много номеров, и они соответствовали каждой вещи, меня бинтовали на «Кузнеце», физиономию… Это было на дне рождения «Рок-лаборатории» в кафе «Метелица». Там и состоялось первое наше выступление в новом составе, с новой программой. Это было довольно знаменательно: до нас там шло разгульное пьянство, а тут произошло такое затишье, даже апплодисменты были очень не сразу, пауза сначала была.

Звуки.Ru: — Ну да, это понятно. Насколько я успела изучить вашу публику, она вообще очень осторожно всегда реагирует на то, что вы вытворяете.

Роман: — Но там была не исключительно наша публика, там была общелабораторская публика и попойка на радостях.
Cобственно, с этого момента мы стали играть составом: Шумилов — на фортепиано, я — на гитаре, Миша — на барабанах, а на басу был Миша Верещагин. Потом мы так же благополучно расстались с Верещагиным, он уже просто не справлялся в возросшими моими требованиями и требованиями ситуации. Он занимался своей инженерией, устраивал свой быт — женился, ему нужно было где-то жить, он сам из Уфы… Ну, а мы-то московские, спокойные люди, нам не надо было никуда лезть. И поэтому мы благополучно репетировали в Курчатнике и на бас перешёл Дима, который сначала съехал с вокала на фортепиано, а с фортепиано — на бас. Он закрепился в этой должности и сейчас тоже играет на басу. Тогда у нас появился саксофонист Владимир Давыдов и мы уже играли вчетвером, без фортепиано. А позднее, уже под туры, совпавшие с записью пластинки на «Мелодии», появился Максим Трефан на клавишах. Он тогда не участвовал в записи, а лишь написал рецензию, таким образом поучаствовав в альбоме. Его рецензия так на пластинке и висит. К тому времени мы и с Давыдовым расстались, на пластинке играли приглашённые музыканты — Рыженко и на саксофоне музыкант, которого опять Дима приволок, забыл имя. Недолго поиграли трио, несколько концертов, а потом — квартетом, уже с Трефаном. С ним же и поехали за кордон. Ну, а дальше уже понятно.

Звуки.Ru: — Люди приходили в основном по знакомству, вы их целенаправленно искали, или они как-то сами появлялись?

Роман: — По знакомству. Например, Макса мне предложил Паша Хотин из Звуков.Му. Он просто позвонил и лаконично сказал: «Я знаю, кто тебе нужен».

Звуки.Ru: — А правильно ли, что с Рыженко в какой-то момент помешала его занятость во всех проектах сразу?

Роман: — Нет. Мы тогда не собирались использовать скрипку. И сейчас, в общем-то, когда я Сергея ввожу в состав, те старые вещи только отчасти «на нём». В основном, это последняя программа, «Герани», где он уместнее.

Звуки.Ru: — Насколько я понимаю, далеко не везде рыженковские проекты предполагают обязательную скрипку…

Роман: — Я, к сожалению, не знаком с его делами. Я знаю, что он поигрывал и в ДДТ, и в Машине, в своё время… Потом, когда мы были на гастролях в Севастополе, увидели там афишу его дуэта с Шевчуком. Решили этак два парня выехать к морю, Рыженко же оттуда. Этот на родину, тот — за компанию. Видимо, отдохнули.

Звуки.Ru: — Я помню, что в свое время удивлялась площадкам, на которых можно встретить ВО. Как-то я попала на ваш концерт в каком-то замшелом ДК, где в зале было огромное количество ментов — не в качестве охраны, а просто в зале, слушатели.

Роман: — Возможно. У нас был целый период, мы там даже часть «Оперы» писали, в областной Школе милиции. Нам очень активно помогал замполит этой школы, в душе и физически — джазовый барабанщик, оказывая просто колоссальную помошь. Бакланов Виктор Иванович. Доморощённую студию предоставлял.

Звуки.Ru: — Да, это был первый шок в моей жизни: плачущий светлыми слезами мент. Состав публики у вас во все времена был достаточно неоднородный. Когда я впервые попала на концерт «Отказа», у меня возникло желание унести услышанное с собой, не расплескав, и главное — никому не рассказав, потому что это моё, мне это интересно, а остальные может и не заинтересуются. Я с трудом представляю, какую публику можно собрать на ваш концерт — она в принципе не ходит строем. Вы специально на это работали?

Роман: — Всё происходило само собой. У меня и тогда был этот юношеский задор, уверенность в том, что то, что мы делаем — это то, что надо. Я никогда не задумывался о том, как это воспринимается и кто это воспринимает. Мне важно было показать и я знал, что найдётся тот, кто это зацепит. Таким тонким, нервическим ощущением музыки и слова.

Звуки.Ru: — Кстати, ваши «фонетические песни» — откуда они взялись?

Роман: — Не знаю, это просто прет изнутри. Это непридуманные вещи.

Звуки.Ru: — То есть сравнения с обэриутами, в данном случае, неправомерны?

Роман: — Никоим образом. Это довольно органично для меня. Просто я иногда облекаю в близкую к словесной форме, создавая продукт, который как-то читается. Изначально это очень природные звуки. А появилось это все просто за неимением адекватного текста: я очень требовательный, и предлагаемый текст не всегда меня устраивает. Путем скрупулезного отбора я приходил к выводу, что слова, в сущности, и не нужны. А отходить целиком от песенного жанра я боялся и считал ненужным. Например, в тех же вещах типа «Вальса» есть буквально пара слов для создания атмосферы.

Звуки.Ru: — Роман, расскажите про последний, душераздирающий концерт, который группа отыграла в Б2 накануне распада при огромном стечении народа. По какому принципу подбиралась программа?

Роман (смеется): — Да, хорошая провокация. Концерт был искренний, на самом деле. С одной стороны, за последнее время сформировалась уже более-менее обкатанная программа, представляющая собой единое целое, из которой сложно выдёргивать какие-то элементы. С другой стороны, туда, конечно, были добавлены какие-то вещи, которые публике просто нужны. Я сознательно иду на это. Раз люди пришли и, тем более, деньги заплатили, нужно быть вежливым. Выступать назидательно и лечить со сцены своей радикальностью не стоит.

Звуки.Ru: — С таким настроением Вы и записывали свой последний альбом?

Роман: — Ну альбом-то записан достаточно давно, ещё в 2000-м… Но, в общем, да, это был скорее такой заключительный жест. Хотя настроение зависит, в основном, от удобства работы на студии, — просто от воздуха, который там чувствуется. С Андреем Пастернаком приятно работать потому, что он наш самый старый и заслуженный звукорежиссёр, с которым мы провели кучу времени на живых концертах за границей и продолжаем до сих пор пользоваться его услугами на больших концертах здесь. Поэтому у него, несмотря на ограниченные возможности студии, мы чувствуем себя очень комфортно. Вот это важно, и поэтому я даже не думал о последствиях. Мне было приятно там работать, а что уж дальше будет… я не думал.

Звуки.Ru: — Роман, а что испытывали Ваши музыканты, зная, что эта запись — последняя?
Роман: — Думаю, что то же самое.

Звуки.Ru: — Вы с ними это обсуждали?

Роман: — Нет, мы с ними вообще ничего не обсуждаем. Никогда.

Звуки.Ru: — Очень небольшое число участников группы продолжают музыкальную карьеру.

ОТК Jam Band, фактически, «Отказ» не заменил. Более успешную сольную карьеру продолжает Максим Трефан, выступая с сольными перформансами и создавая музыку для рекламы…

Роман: — Просто Трефан у нас откололся еще раньше — в силу того, что попал в автокатастрофу.

Звуки.Ru: — Но сейчас он уже возвращается и будет выступать в концерте?

Роман: — Да, он заявлен там, он мне жаловался, что ничего не написал, но уже, вроде, пишет. То ли он будет играть на виолончели соло, то ли дуэтом с кем-то, то ли просто будет сидеть в зале слушать… В общем, он в раздумьях, как всегда.

Звуки.Ru: — Только не говорите мне, что у Вас до сих пор нет программы концерта!

Роман: — Приблизительно есть, уже появилась. Где-то вчера я её более-менее пытался осознать и продумать. Там же ещё Рыженко Сергей должен быть как-то задействован. Поскольку Плавинский будет опять с Шумиловым творить, «ракеты и кометы» демонстрировать, то он будет, я так понимаю, заглавным номером. А во всём остальном мне приходится сочетать два солирующих инструмента. Это зависит от музыкального ряда, от динамики всего концерта. В двух отделениях надо разобраться, что где поставить. Но, думаю, что будет всё правильно более-менее организовано. Надеюсь, что гитара не откажет… на этот раз её, вроде как, починили, но я и дубль возьму какой-нибудь с собой.

Звуки.Ru: — Вас трудно было склонить к согласию на этот концерт?

Роман: — В общем-то трудно. Это была серьёзная пытка для меня, потому что действительно из меня вытаскивали согласие на этот концерт. Во-первых, я был сильно травмирован и ни о чём другом, кроме как о том, чтобы куда-нибудь прилечь, я не думал. Ну и было мне, в общем, не до музыки.

Звуки.Ru: — А как сейчас Ваша нога (недавно Роману сломала ногу лошадь, — прим.авт.)?

Роман: — Не очень хорошо, но лучше. Проблемы только с одёжей возникают и с обувью. Ходить я уже на обеих могу. У меня нет времени поддаться какой-нибудь терапии, просто нужно как можно больше ходить. В общем, тогда я об этом и не думал. Хотели же делать концерт в прошлом году, поскольку именно тогда был юбилей группы, формальная привязка. Сложно оправдать появление группы после этого отказа в 2003-м году от концертной деятельности, сложно под него подвести какую-то теорию о том, что это важно именно сейчас. Но я в конце концов решил, что и не стоит подводить. Для себя я оправдание нашёл в том, что мне просто интересно посмотреть, что это такое.

Звуки.Ru: — Нет ли у Вас надежды или даже уверенности в том, что сейчас что-то изменится и группе будет дано новое дыхание?

Роман: — Нет, нет у меня такой уверенности. Мало того: у меня есть уверенность, что ничего не изменится.
Это как раз такое нормальное разовое мероприятие для тех, кому это нужно. Поскольку это нужно и моим музыкантам, я это точно знаю и вижу, это нужно публике и, в конечно счёте, наверное, нужно мне, потому что я хочу вернуть это ощущение звука, вернуть правильное ощущение музыкальности внтури. Потому что когда не занимаешься музыкой вообще, — а я именно за последние три года выхолостил из себя это напрочь, не брал инстрмент в руки, вообще ничего не делал, ничего не слушал, ничего не видел… И теперь, в такой полной глухоте, у меня возникла потребность всё это возродить в себе. И мне это важно сейчас, чтобы наряду с какими-то мыслями у меня появились звуки внутри. Это важно, я без этого жить, наверное, не могу.

Звуки.Ru: — Это было действительно странно и очень больно — когда группа уходит в полное молчание. И радостно, что она возвращается — пусть даже в таком виде.

Роман: — Мне не хочется попадать в разряд таких «пыльных людей с известными именами», которые пытаются придумывать поводы, чтобы собрать аудиторию и выступать.

Звуки.Ru: — Я не могу себе представить вас в роли подобных музыкантов. Ходя бы потому, что среди вашей публики нет случайных людей. Среди аудитории «Отказа» нет людей, которые покупают ваши альбомы, не зная, что именно они покупают.

Роман: — Я именно поэтому с опаской отношусь ко всей этой шумихе и рекламной кампании. Я не уверен, что это необходимо делать. Я, конечно, немного тоскую по периоду, когда мы много гастролировали и концертировали: мы все объездили. Я люблю путешествовать, это интересно. Но Москва очень сильно поехала в другую сторону — подполизации хорошей, правильной среды. В то время, как в провинции это еще осталось, хорошие люди встречаются чаще, в Москве их приходится искать, предпринимая какие-то специальные усилия.

Звуки.Ru: — Не уверена, что Вы справедливы. Я знаю не один десяток людей, которые просто боялись Вас беспокоить. Было ощущение тщательно выстроенного непроницаемого занавеса, ведь были сделаны достаточно серьезные заявления.

Роман: — Да, это действительно так. Я изолировался от внешней среды. Сначала было сделано послабление для иностранных журналистов, а потом было прекращено всякое общение, поскольку эти люди адекватны современности, которая мне очень не близка.

Звуки.Ru: — Тем временем, ваши 6 альбомов успешно разошлись, и проблем с их распространением не было. В этой обстановке записывать и творить что-то новое Вы все-таки не планируете?

Роман: — Обязательно будем, если у меня появится ощущение правильности того, что мы делаем. Сейчас у меня его пока нет, поэтому я буду четко следовать исполнительской традиции. Буду исполнять старые вещи.

Звуки.Ru: — Странно, но когда Вы это говорите, это не звучит как кокетство, свойственное многим музыкантам, которые прощаются навсегда. Такой героиновый клан.

Роман: — Я думаю, мы будем достаточно честны, и, если ситуация будет располагать к этому, появится некая внутренняя жесткая необходимость, мы будем делать новый материал и выступать с ним. Мне хочется что-то поделать, есть внутренняя необходимость. Но пока я не нащупал, что. Важно именно это ощущение.

Звуки.Ru: — Вообще, можно было ожидать, что именно в деревне, на природе, у Вас и откроется новое творческое дыхание…

Роман: — Да нет. В деревне, кроме природы, у меня есть дела. Хотя «Герань» была записана именно на природе и еще часть из «Косы на камень». Сейчас все благополучно пришло к нулю, и я думаю, что как раз на этом нуле и можно начать делать что-то новое. У меня уже нет желания повторяться — значит, можно начать.

http://www.zvuki.ru/R/P/14654