Бенька: Напишу песню про микроавтобус - и он появится

13.10.2010 22:55

Самая впечатляющая белорусская группа «Серебряная свадьба» держится, в первую очередь, на таланте и обаянии вокалистки Светланы Бень, для публики — просто Беньки. Каждый концерт этого кабаре-бэнда — как карнавальное шествие сказочных героев под разнообразную «уличную» музыку. Зритель должен быть поражен, вовлечен и влюблен. Светлана ведет себя вне сцены почти также — она кажется одновременно смущенной и очень активной, ее речь несется, как поезд из Минска в Петербург. Думаю, когда-нибудь мы получим записи исключительно с ее монологами.

Звуки. Ru: Так, у вас наконец-то выходит альбом, «Сердечная мускулатура». Удалось зафиксировать состояние?
Бенька: В общем, я держу под большим сомнением возможность записи настоящего живого кабаре в любом виде — в аудио, видео. Мне кажется, что настоящая атмосфера не передается полностью, потому что на 90 % она состоит из общения с залом и сценой.
Много лет мы пытались записать наши лихие, боевые, удалые песни. И они получались какие-то выхолощенные в записи. Мы были этим очень недовольны, бились в различных студиях в Питере и Минске. И в итоге записали альбом, который полон лирики, она оказалась наиболее органичной для записи без присутствия публики. Потому что лирика — интровертное состояние. Погруженное. Мне кажется, что для нас это был наилучший выход.


Звуки. Ru: А что будет с записью, известной как дебютный диск группы, «Концерт в чулане»?
Бенька: Мы хотим переиздать его в новом качестве. Потому что наш состав расширился, а альбом тот был записан впопыхах. Мы его даже не называем альбомом, скорее, концертом — ведь он игрался для небольшого количества людей в студии. Теперь мы хотим представить его в других аранжировках.

Звуки. Ru: Как насчет видео-релиза? Вы в такую форму верите?
Бенька: Мы, безусловно, верим. Мы делали съемку одного из концертов, будем забирать ее в Москве через несколько дней. Возможно, оно окажется хорошей, и мы ее издадим. Потому что это тоже какая-то грань творчества — интересная и нужная.


Звуки. Ru: А вы слушали каких-то артистов, которые с вами в общем контексте находятся? Или все пришло самостийно?
Бенька: Мне трудно вспомнить… Но мне всегда нравилась музыка визуально-театрализованная. Мне не хватало праздника, карнавала, дурачества вокруг. Поэтому я всегда исполняла свои песни с какими-то элементами театрализации и трэша. Ведь я не певец и не музыкант. Я просто сочиняю какие-то истории, и высказываю стихотворные мнения. Музыканты, которые ко мне присоединились, это понимают и поддерживают меня музыкально. Все родилось органично. И движется органично. Не было такого, чтобы мы подслушали, чтобы захотели быть похожими или ориентировались. Духовных учителей у нас не было. Мы тыкались. Находили их потом. Мол, вот у Уэйтса есть похожее. — Правда? А где? А как у него? — У него лучше. — Почему лучше? Значит, можно это технически воспроизвести, пропустить звук через такой-то микрофон… Благодаря сравнениям мы выходили на каких-то исполнителей, которых раньше не знали.


Звуки. Ru: Но было такое — что-то придумалось, а потом осуществилось.
Бенька: Так произошло с Францией. Я безумно люблю Францию. И стала писать песни, потому что мне не хватало ее музыки. Я слышала ее эпизодически. Лет 10-15 назад. Существовал определенный музыкальный голод. Многое нельзя было найти. Интернет не был распространен, его вообще не существовало в моей жизни. Музыка, которая мне нравилась — она приходила через телевидение и радио, появлялась очень редко, как привет из красивой, сказочной, невероятно артистичной, экспрессивной, коньячно-шампанской, пронизанной жизнью, пропитанной духами, ароматом, виноградным соком и запахом Атлантического океана страны. И все это навевало сказочные мечты. А музыки этой не было. И я из какой-то вредности, из протеста против унылости стала писать песни под гармошку на французском языке. Брала слова из русско-французского разговорника. Это было конкретным восполнением дыры в моей жизни без этой французистости. Я писала песни провинциальной девочки, которая хотела попасть во Францию. Логически, шансов у меня не было. (Я показываю на пальцах расстояние от белорусской границы до Парижа). Нет, не было, на самом деле. Минимальные шансы. Даже сейчас это довольно трудно — получить визу, надо быть довольно состоятельным человеком, чтобы купить путевку. Я до сих пор не могу себе это позволить. Наверное, я не смогла бы поехать во Францию никогда в жизни. Но я пела, пела, пела — и нас пригласили туда. Это было как в фильме про американскую мечту: человек решил — и сделал. Из маленького города сразу попал в Париж. Много из того, о чем мы мечтаем и придумываем, потом происходит в реальном времени. Мне кажется, наши песни магические. Потому песни про смерть я в последнее время уже боюсь петь.


Звуки. Ru: Раньше ты работала в кукольном театре.
Бенька: Я уже не работаю. Не осталось времени. Кукольный театр — это моя Любовь. Страстная, страстная. И если я не могу себя назвать ни музыкантом, ни певицей, то я могу себя назвать режиссером театра кукол. Может быть плохим, средним, вообще отвратительным. Но я режиссер. У меня есть образование. Я его ценю. Театр кукол — обожаю. Это элитарное искусство, метафоричное, очень непростое. Совершенно не для всех. Сакральное, глубинное. Во всех смыслах оно для меня интереснее драматического театра. В нем больше условностей, есть простор для эксперимента. Мне нравится европейский театр кукол, советский не нравится вовсе. Театр Образцова мне не близок. А вот Филипп Жанти и то, что с этим связано…


Звуки. Ru: И когда вы с группой разрабатываете сценическую драматургию для песен, то кукольный театр представляете?
Бенька: Конечно. Условный, гротескный. Понимаешь, театр кукол ближе к клоунаде, к эксцентрике. В драматическом для меня много пафоса.


Звуки. Ru: А ты хочешь сделать новую кукольную постановку?
Бенька: Я думаю об этом. Мне очень хотелось бы сделать синтез творчества в Свадьбе и настоящего кукольного театра.


Звуки. Ru: Где тебе комфортнее, в каком контексте — фрик-шоу, театр или Интернет-прикол?
Бенька: Мне кажется, что кабаре — это жанр авторский. Оно может быть очень разным. Дарковым, мрачным или солнечным, веселым, лихим. Кабаре может быть очень эротичным. Все зависит от человека, который состоит на фронте, от его идей в текстах и общей концепции выступления. Мне кажется наше кабаре очень разное. Кажется, очень правильно сказал наш приятель в Ростове. Он прослушал всю программу — там, в конце шла песня «Грусть до предела». Очень печальная. И он сказал: я понял, для чего был весь балаган — ради того, чтобы песня прозвучала наиболее остро. Мне кажется, очень точно.


Звуки. Ru: Вы поэтому записали лирический альбом? Публика не отсеется?
Бенька: Это очень хорошо. Я очень счастлива. Я настаивала, чтобы первый альбом был такой, чтобы, говоря просто и грубо, отвалили левые пассажиры. Ну, если человеку в нашем творчестве нравится только песня «Пилоты» — не надо, пожалуйста, ходить на наши концерты, ради бога.


Звуки. Ru: Кто тебя учил играть?
Бенька: Я сама училась на русской гармошке. Мне друзья-гармонисты показали аккорды. Словом, как во дворе на гитаре. Я знала три блатных аккорда, а остальное снимала на слух. Играю я до сих пор плохо, времени заниматься особо нет. Но я этот инструмент очень люблю, все песни сочиняю, сидя с гармошкой в руках. На концертах чаще выхожу с концертиной. Ее тоже освоила сама, с подсказками. И тоже играю относительно. Но с большим энтузиазмом.


Звуки. Ru: А хочется взять пару уроков?
Бенька: Очень. Я клянусь, что думаю об этом каждый концерт. Но упираюсь в нехватку времени. Мы много путешествуем. Дома бываем один день. А потом сразу уезжаем в новое путешествие. Мне не хватает времени, чтобы отпроситься к мастеру и глубоко проникнуть в предмет. Это моя мечта.


Звуки. Ru: Насколько тяжело пробивать иноязычную публику? У вас же многое повязано на текстах.
Бенька: Но мы и не такие частые гости в Европе — меня это не огорчает. Для меня очень важно отсутствие языкового барьера. Чтобы мы могли общаться на одном языке со зрителями. Во-первых, в Европе очень много русскоязычных. Во-вторых, люли легко воспринимают несловесную, космическую информацию. Здесь грустно, здесь ввело, а здесь что-то у человека болит, и он хочет быстро об этом сообщить. И это их завораживает. Все европейские концерты проходят приятно. И помогают нам культурно обмениваться. Нам это очень важно. Кабаре в постсоветском пространстве не было, а в Европе оно развивалось. И если мы сталкиваемся с группами, которые хотя бы отчасти в этой культуре работают — это на десять голов выше того, что мы делаем. Потому что у них за спиной огромная культура. То же самое, если бы американец захотел у себя дома исполнить белорусские песни. У меня получилось бы лучше, ведь у меня бабушка, дедушка, у меня подспудно отложилось все: как произносить, петь, интонировать, как вести себя в этой ситуации. Это лежит в корнях. И у них тоже — вся информация о карнавальной культуре, кабаре, маленьких клубах.

Звуки. Ru: Как насчет своего кабаре?
Бенька: Свой театр обязательно откроем. А почему бы и нет? Но мы не можем себе позволить маленький микроавтобус для путешествий. Это сладостная мечта. Но я верю, что возможно все. И я намерена написать песню про микроавтобус. А потом песню про дом, а потом песню про театр. И верю, что все это появится.

Автор: Радиф Кашапов
Источник: Звуки.Ру
Фотоальбом: Звуки.Ру


Все записи