Марио Калдарару

Марио Калдарару: молдаванин, который питается при помощи палочек

У Марио свой верстак на Сухаревке в подвале. Соседи по подвалу реконструируют боевые доспехи. А Марио делает барабаны и бубны. Потому что Марио — барабанщик, он выступает в клубах Москвы и зарубежья. Он очень легко ко всему относится.

 "Моя фамилия Калдарару. В Молдавии есть цыганский клан Калдарару, но мы к нему не имеем отношения. У моего прадеда была фамилия Калдарян. А когда пришла советская власть и всех переписывали, то нас тоже записали Калдарару. Я в детстве жил в Кишиневе. К нам в школу пришли отбирать одаренных детей для класса пианино, заставляли хлопать в ладоши, топать ногами и угадывать, на какую клавишу в пианино нажали. Меня тогда отобрали. Два года я ездил к нашей тете, она жила у вокзала, и у нее было пианино. Потом преподавательница сказала маме, что надо покупать пианино домой. Она даже ездила к нам домой, убеждала маму купить пианино. Но мама сказала: ага, сейчас. Так на этом и кончилось мое классическое обучение музыке. Почему-то меня многие считают учеником Балтаги, такой самый известный барабанщик в Кишиневе, сейчас живет в Германии. Но вообще-то у меня не было учителя. А барабанить я стал по столу, и так мешал всем обедать и слушать радио. У меня замечательная мама. И она очень расстраивалась, что я такой.

А дедушка был первым столяром в Самошканах. Это на севере. Мог делать хочешь стол, хочешь стул, а хочешь наличники. У него был старинный верстак, на нем тиски с деревянной резьбой, которых больше не делают или делают за огромные деньги. Потому что дерево чувствует дерево, а железо не чувствует дерева. И деревянные тиски всегда тебе скажут, когда хватит зажимать. Они скажут «пиньк», и будет держать крепко, а на железных ты бы провернул еще полтора оборота. И когда мы ездили в Самошканы, то я весь день проводил в мастерской, только мама приходила, вынимала меня из стружек, и мы шли обедать.

В Москву мы приехали в девяносто седьмом с двумя товарищами в составе группы «Кристобаль Хунта» пробиваться лбом или как угодно, но это оказалось несбыточной мечтой. Поэтому один мой товарищ уехал домой, а другой нашел работу, и у него были деньги платить за квартиру, а у меня нет, и возникли разногласия. Так я попал в Новый Иерусалим, жить-то надо было, и жил в мастерской у Николая Любимова, это там лучший гончарных дел мастер, научил меня работать на круге. Я у него жил какое-то время. Я специально ему не играл. Просто он работает, а я сижу рядом, начинаю играть для себя на перкуссии. И это хорошо получается. А если выйти на сцену и сказать: «Слушайте, сейчас я вам поиграю» — это будет совсем не то. Еще я жил в артели «Покровская керамика». Они мне сделали конги, очень большие, таких звуков нет ни у кого в мире.

У меня был контракт на пять лет с одной фирмой, которую не хочу здесь называть, потому что ничего они не делали. Так получилось случайно, что я играл в клубе «Дом» с Шилкопером и Кириченко, у которых совместная программа, а меня в последний момент взяли. Потом еще такая группа «Тригон», молдавская, мы с ними доехали до Новой Зеландии. В Новой Зеландии нет своих ударных инструментов, там бьют себя в грудь. В Россию все бубны, с которыми еще скоморохи ходили, попали с востока, а русский инструмент — это «пастушня». Вот она, пастушня — доска с дырками. В поле ее слышно на шесть километров. Пастухи обходили стадо, отгоняли зверей. Искусство нужно для чего-то, иначе зачем оно. Просто так? Ничего не нужно просто так. Этническую музыку почти никто не знает, а там столько всего… Слышали, что делают поморы, группа «Ватага»? Джаз я не играю — это надо быть негром. А когда здесь мне в клубах играют на четыре такта двадцать восемь синкоп, то это «от головы». Есть такие музыканты, которые говорят: я с черными играл, я десять лет среди черных прожил. Да проживи хоть сто, но у тебя нет их кровей.

Вот будет барабан молдавский, на груди носить, очень веселый, у меня таких несколько. Этот вот будет из лиственницы, которой триста лет. На Спартаковской ломали царское зернохранилище, я шесть досок успел унести. А кожа лучше всего, если двухлетний теленок, который только начал траву кушать. Сейчас как раз в конце осени будет забой.

У меня даже где-то была трудовая книжка. Там одна запись — барабанщик. Смешно очень. Думать про пенсию, ждать от мира стабильности — это смешно, потому что стабильный мир — это мертвый мир. А из той группы меня сразу выгнали и взяли на мое место Гарика Твердохлеба. Мы с ним друзья с тех пор, у него своя уникальная система игры ногами."

Записал Игорь МАСЛОВ